Джейн Крокер врывается в свой офис с изяществом, истинно подобающим ей, и захлопывает за собой дверь. Солнце пробивается через жалюзи, рисуя масляно-жёлтые полоски света от одного конца её безукоризненно обставленного офиса до другого. Сегодня замечательный день, как и большинство других дней, поэтому он ничем не примечателен, не считая ужасных новостей, которые она узнала на своей стандартной утренней пресс-конференции.

Джейн резко останавливается у окна во всю стену – которое занимает добрых две трети её офиса – и проводит руками по бёдрам, убирая складки в её бирюзовой строгой юбке. Потом она открывает рот, закрывает и снова открывает его, потом делает очень глубокий вдох, прежде чем схватить подушку с ближайшего дивана и закричать в неё.

Несомненно, есть множество способов узнать, что твой знакомый решил выступить против тебя в президентской гонке. Узнать это от репортёра-панцирника, перед двадцатью шестью другими членами межрасовой прессы, было определённо не тем способом, который предпочла бы Джейн. Она уверена в том, что сохранила хладнокровие и смогла не слишком сильно выказать удивление этой новостью. Она не воскликнула "Что?!", но вместо этого стиснула зубы и поджала губы, произнеся уместное глубокомысленное "Хмммммм!"

Она не может поверить в то, что Каркат так поступил с ней. Это больше не политическая прямая (которой наверняка стали бы эти выборы, если бы у неё не было конкурентов среди других знаменитостей, основавших цивилизации), но скорее битва между "друзьями". О чём вообще думает Вантас?

"Нет, нет... Это не Вантас", понимает Джейн. Это ни в коем случае не могло бы быть идеей Карката. Джейн знает Карката. Не как близкого друга, и даже не как приятеля, но достаточно, чтобы за прошедшие годы можно было сделать общие выводы о его характере. Он не приспособлен для политики, ни интеллектуально, ни, что гораздо важнее, в плане возможности социального общения. Тем более, когда речь идёт об экономической политике. Вообще-то, Джейн вполне уверена, что Каркат Вантас, скорее всего, в буквальном смысле загорится, если слишком много народу будет смотреть на него одновременно, словно вампир, вышедший на солнце.

Стоп. Джейн отнимает подушку от своего лица и смотрит на потолок, инкрустированный бронзой и стеклом в стиле ар деко. А это сравнение с вампиром не было ксенофобным по отношению к Канайе? Или чем там должна быть Канайя? "Нет, разумеется, нет", заверяет она себя. С троллями как раз всё наоборот: вампиры были единственными членами их расы, которые не боялись солнечного света. Ещё одна причина, по которой Каркат был бы плохим президентом. Разве что... он попытался бы баллотироваться на роль Ночного Президента? Нет, это глупая идея. Лучше вообще не подкидывать ему идей. Президент должен быть только ОДИН.

Нет, однозначно, это была идея Дейва. План, родившийся в их маленьком гнёздышке взаимодополняющих, патологически взаимозависимых, межрасовых... в общем, того, что между ними творилось. Дейв определённо не был Дирком Страйдером, не Роуз Лалонд и не Рокси, но у него был тот же ген интригана, глубоко погребённый под слоями луковой шелухи его позёрства и, скажем откровенно, весьма устаревшего юмора. Инстинкт к планированию. И, несмотря на то, что он, бесспорно, был самым бестолковым в своей гениальной экто-биологической семье...

"О боже. Бестолковый. Скорее всего, это слово тоже может вызвать проблемы, верно?", думает Джейн. Она вычёркивает его из своего мысленного списка "слов, приемлемых для произнесения во время пресс-конференции".

Она возвращается к своим размышлениям. Несмотря на то, что он наименее одарённый умственно в своей семье, Дейв всегда ужасно много размышлял об экономике. Она вспоминает тот раз на восемнадцатом дне рождения Джона, когда Дейв вступил с ней в яростную и в основном одностороннюю перепалку об отмене регулирования и провале "неолиберальных мер строгой экономики", пока Каркату не пришлось прийти и закрыть своему соседу рот ладонью, лишь бы тот, наконец, замолк. Если подумать, из тех немногих личных встреч с Каркатом, которые у неё были, эта больше всего запомнилась ей как проявление благожелательности и стремление к общему благу. Может быть... он мог бы стать хорошим президентом?

НЕТ! Она не может поддаваться подобным малодушным мыслям. Она не будет делать этого.

Джейн бросает подушку обратно на диван и начинает прохаживаться туда-сюда по своему офису. Это действительно катастрофа. Она знала, что может положиться на несколько демографических групп; на людей совершенно точно, и на панцирников, которые довольно легко ведутся на проповеди о несправедливости. Ну а помощники? Кто им вообще дал право голоса? В любой другой год...

Джейн садится за свой стол и скидывает туфли. Она подбирает ручку и начинает грызть кончик, чтобы не делать то же самое со своей нижней губой. В любой другой год это не было бы проблемой. Она бы с радостью грациозно приняла своё временное поражение и позволила бы Каркату пару лет поиграть в президента. В конце концов, в отличие от неё, он не был бессмертным. Но на первый взгляд идиллическая история Земли C очень близко подошла к точке кипения – к самой первой за всю историю, вообще-то, которая целиком и полностью связана с проблематичной природой размножения троллей. Первому поколению естественно-рождённых троллей, по очевидным причинам, нельзя было доверять троллинг.

Что было вовсе не ксенофобной мыслью. Просто реалистичной. Граждане Земли C могли спать спокойно, зная, что правительство аккуратно держит под контролем... ну, вопросы равенства. Никто не мог бы доверить что-то настолько важное троллю, зная всё, что они знали об их жестокой истории.

Проигрыш в этих выборах может означать социальные волнения, протесты, может быть даже войну.

Джейн закрывает глаза и проводит пальцами по мелкозернистой поверхности её стола из красного дерева. Она вот-вот подумает нечто, о чём обещала себе больше никогда не задумываться. Вообще-то, она вот-вот произнесёт это вслух – эту ужасную, отвратительную, девчачью мысль, вокруг которой когда-то крутился весь её мир, и от которой она чувствовала себя ужасно слабой. Постыдная мысль вырывается на свободу в форме вздоха поражения.

ДЖЕЙН: Мне нужен Джейк.

Она разворачивается и, всё ещё сидя за своим столом, нажимает на знакомый контакт в списке её телефона.

ДЖЕЙК: Гей-гей!

Джейн вынуждена с трудом втянуть в себя воздух, лишь бы остановить раздражённый стон. Почему столь многие прекрасные юные умы на этой планете стали заложниками пышных ягодиц этого дурака?

ДЖЕЙН: Джейк! Привет, как у тебя дела?
ДЖЕЙК: Настолько хорошо насколько они могут быть учитывая что я только что проснулся посреди чёртового бедлама на стадионе после того как меня обвели вокруг пальца старым добрым трюком с лошадиным транквилизатором.
ДЖЕЙК: Полагаю мне стоило этого ожидать поскольку за последнюю неделю дирк завершал все наши состязания таким образом.
ДЖЕЙН: Боже правый. Это звучит абсолютно ужасно, Джейк. Я могу чем-нибудь помочь тебе?
ДЖЕЙК: Помочь? Чёрт побери женщина! Едва ли я считаю себя нуждающимся в помощи.
ДЖЕЙК: Это здорово работать с настолько предсказуемо непредсказуемым парнем как наш дружище дирк!

Складывается ощущение, что Джейк наслаждается садомазохистской природой личных и профессиональных отношений между ним и Дирком. Судя по последнему обсуждению стратегии предвыборной кампании с Дирком, он, похоже, прекрасно осведомлён об этой особенности характера Джейка. "Нельзя быть слишком великодушным, когда пытаешься завоевать его одобрение", говорил Дирк. "Он плохо на это реагирует".

ДЖЕЙН: Как бы то ни было, Джейк, я всё равно ужасно волнуюсь за тебя.
ДЖЕЙК: Что же это...

В трубке со стороны Джейка доносится грохот, а вслед за ним звук, подозрительно напоминающий что-то большое, полое и металлическое, свалившееся Джейку на голову. Когда Джейк возвращается к разговору, он орёт в трубку. Джейн морщится.

ДЖЕЙК: ...очень мило с твоей стороны джейн! Я премного благодарен тебе за то что ты ни с того ни с сего позвонила чтобы сказать мне такие приятные вещи без какого-либо скрытого мотива!

Из уст кого угодно другого это заявление прозвучало бы зловеще. Однако Джейн знает, что Джейк Инглиш в принципе не мог бы произнести это не искренне и не от чистого сердца.

ДЖЕЙН: Ну, ты ведь сам знаешь, что я...
ДЖЕЙК: Потому что я должен отметить что хотя я и стараюсь с шуткой встречать невзгоды которые на меня обрушиваются я не могу сказать что я вне себя от того насколько моя переписка в последнее время зациклена на маркетинге моего образа.
ДЖЕЙК: Мне начинает казаться что люди только и хотят чтобы я выставлял напоказ моё гузно ради их наживы.
ДЖЕЙН: Ох, Джейк.
ДЖЕЙН: Ты прав. Должно быть, тебе очень тяжело. Больше, чем остальным из нас, из-за твоих, скажем так...
ДЖЕЙН: Даров природы?
ДЖЕЙК: А?
ДЖЕЙН: Но ты ведь знаешь, что я всегда хотела для тебя только самого лучшего, верно?
ДЖЕЙН: И я готова дать это тебе.
ДЖЕЙК: Дать мне что?
ДЖЕЙН: Лучшее, Джейк. Самое лучшее.

С минуту Джейк молчит, и Джейн слышит, как в его голове ворочаются ржавые шестерёнки.

ДЖЕЙН: Тебе стоит зайти ко мне в гости сегодня вечером!
ДЖЕЙК: Ты говоришь про мой вечер или про свой? Мы в разных часовых поясах и я осмелюсь заметить что здесь только-только зашло солнце так что если ты хотела провести со мной суаре сегодня ты свой шанс упустила.

Джейк чувствует, как её фальшивая улыбка растягивается настолько сильно, что лицо начинает болеть. О да, она любила этого человека, по сути, во всех возможных категориях, в которых кого-нибудь можно было любить, но иногда общение с ним напоминает строительство карточного домика верхом на работающем механическом быке.

ДЖЕЙН: Про мой, разумеется! У меня есть твой любимый крокодилий скотч, лучший год, прямиком из Королевства Помощников, и мы можем немного поболтать.

На самом деле Джейк терпеть не может скотч и пьёт его только для понту. Но ради этого – ради этого невероятно стратегически важного момента в истории планеты, которую они создали своими голыми руками – Джейн готова потратить несколько тысяч дарбаксов, чтобы понаблюдать за тем, как её старый друг притворяется, что с удовольствием потягивает один и тот же стакан в течение нескольких часов, пока продолжает трепаться.

И она готова пойти на много большее, чем это.

ДЖЕЙН: Когда мы в последний раз мы зависали с тобой, только ты и я?
ДЖЕЙК: Знаешь что? Ты чертовски права. Уже сто лет прошло с тех пор как мы встречались без дирка.
ДЖЕЙК: И это никуда не годится! Закопти мне селёдку джейн я буду в два счёта!
ДЖЕЙН: Эм... селёдку?

Она подумывает о том, чтобы спросить, на самом ли деле он попросил её подготовить рыбу к его прибытию. Но, разумеется, Джейк уже повесил трубку.

С тяжёлым и не лишённым сожаления вздохом Джейн кладет телефон на стол. "Что ж". думает она, "Это уже начало. Пришло время пустить в ход твою магию, Крокер".