Роуз распахивает глаза, слышит писк кардиомонитора и видит пустой белый потолок. Флуоресцентные лампы, прозрачные занавески, всё чистое и свежее.

Больница?

"Стоп, что-то здесь не так", - думает она. Когда она закрывала глаза, то драматически тянула время, стоя посреди спальни у себя дома. Она только что приняла пригоршню таблеток и попрощалась с...

РОУЗ: Джон!

Она рывком садится на кровати, дёрнув капельницу, которая закреплена под её локтём. Канайя сидит рядом с её кроватью, подшивая подол летнего платья. Она поджимает губы и с прищуром смотрит на Роуз.

КАНАЙЯ: “Джон”
КАНАЙЯ: Понятно
КАНАЙЯ: Мне Следовало Бы Сразу Догадаться

Это нечто вроде шутки, которая была бы гораздо забавнее, если бы она не прозвучала именно сейчас. С учётом того, как они отдалились друг от друга в последнее время, подколка Канайи падает словно камень в застоявшийся пруд.

Инстинктивно Роуз поднимает ладонь ко лбу, но боли нет. Её разум чист, чего не было уже несколько месяцев.

РОУЗ: Канайя, что...
РОУЗ: Что произошло?

Канайя отбрасывает в сторону свои швейные принадлежности и подсаживается ближе, обхватывая прохладной ладонью руку Роуз. Её голос подрагивает, но в целом сохраняет изысканность сравнимую с фарфором.

КАНАЙЯ: Я Пришла Домой И Обнаружила Тебя Отключившейся Перед Ловушкой Для Отходов
КАНАЙЯ: Твоя Кожа Была Ледяной И Ты Едва Дышала
РОУЗ: Ой.
КАНАЙЯ: Врач Сказал Что Твой Сердечный Пульс Упал Ниже Тридцати Ударов В Минуту
КАНАЙЯ: Что Насколько Я Понимаю Является Критическим Состоянием
РОУЗ: Понятно.
КАНАЙЯ: Как Ты Себя Чувствуешь

Роуз надолго задумывается об этом, её взгляд задерживается на окне в другом конце комнаты. Ночь потихоньку угасает за тонкими бледными занавесками. Она едва может различить луну.

РОУЗ: Я чувствую себя...

Она снова смотрит на Канайю, её глаза открыты широко и блестят.

РОУЗ: Канайя, я чувствую себя... нормально.

Прошло уже так много времени с тех пор, как она хотя бы отдалённо чувствовала себя "нормально", что это слово звучит непривычно. Она чувствует себя счастливой.

КАНАЙЯ: Головоных Болей Нет
РОУЗ: Ни головных болей, ни видений. Вообще ничего. Я...
РОУЗ: Стоп.
РОУЗ: Джон в порядке?
РОУЗ: Где он? Он ушёл?
КАНАЙЯ: Ушёл
КАНАЙЯ: О Нет Джон В Порядке
КАНАЙЯ: Он Никуда Не Уходил
КАНАЙЯ: Разве Что Он В Кои-то Веки Начал Выходить Из Своего Дома Наверное
КАНАЙЯ: Да Ещё И Несколько Дней Подряд

Роуз закрывает глаза и делает глубокий вдох. По какой-то причине она никогда раньше в своей жизни не чувствовала такого облегчения. Она думает о том, как собиралась отправить Джона на задание, и о своих мрачных предчувствиях, связанных с этим. И всё же, сколько бы она ни старалась, она не может заставить себя беспокоиться о том, что до этого казалось ей настолько чертовски важным. Сейчас важно только то, что он в безопасности, здоров и проводит время с теми, кто ему дорог. И, судя по всему, она тоже из-за совершенно неожиданного поворота событий.

Дверь в комнату со скрипом открывается, и туда входит улыбающаяся девушка-панцирник в синей униформе. Роуз слушает, как Канайя обеспокоенно расспрашивает её о состоянии Роуз. Медсестра постукивает по своему планшету в музыкальном ритме.

Роуз открывает глаза. Она смотрит на свой сжатый кулак и хмурится. Она не уверена в том, почему это ощущение должно тревожить её. Её память ведь не угасает. Она отчётливо помнит разговор, который она провела с Джоном этим утром. Как и прошлые несколько лет, когда её здоровье ухудшалось, и тревожные навязчивые идеи про канон, его распад и другие подобные абстракции. Что ускользает от неё, так это ощущение того, что всё это вообще важно. Неужели она сошла с ума настолько, что беспокоилась столь банальными вещами, и только сегодня, впервые за много лет, начала мыслить ясно?

Когда медсестра уходит, Канайя кладёт ладонь на её запястье, которое она так напряжённо разглядывала.

КАНАЙЯ: Что-то Не Так
РОУЗ: Просто кажется, что всё это происходит так быстро.
РОУЗ: Даже... неожиданно.
КАНАЙЯ: Ох Прошу Прощения Ты Бы Предпочла Чтобы Твой Разум Продолжал Распадаться
РОУЗ: Не глупи, Канайя.
РОУЗ: Я бы предпочла...
РОУЗ: ...быть здесь, с тобой.
РОУЗ: По-настоящему быть здесь с тобой.
РОУЗ: Впервые за долгое время.

Канайя отворачивает лицо в сторону от света, чтобы скрыть его из виду за своим плечом. Роуз протягивает руки и берёт ладони жены в свои. Они холоднее, чем она помнит.

РОУЗ: Ты плачешь?
КАНАЙЯ: Когда Это Ты Видела Чтобы Я Плакала
РОУЗ: Довольно часто, вообще-то. Но обычно из-за того, что ты злишься.
КАНАЙЯ: Ну
КАНАЙЯ: Я Не Злюсь
РОУЗ: Она тяжело сказалась на тебе, верно?
РОУЗ: Моя болезнь? В сочетании со всеми твоими обязанностями по обслуживанию Матери Личинки, давлением меняющейся политической ситуации...
РОУЗ: Учитывая всё это, сомневаюсь, что тебе было приятно приходить домой и заодно заботиться и обо мне.
РОУЗ: Теперь я вижу, насколько ужасно нечестно было это по отношению к тебе.
КАНАЙЯ: Никто В Этом Не Виноват Роуз Так Что Прошу Тебя Не Взваливай Незаслуженную Ответственность На Свои Плечи
РОУЗ: Когда это ты видела, чтобы я делала что-то подобное?

Губы Канайи расплываются в улыбке, и она печально смеётся. От смеха на её глазах выступают слёзы. Они стекают по её идеально накрашенному лицу, оставляя мокрые следы.

КАНАЙЯ: Я Действительно Думала Что Потеряла Тебя
КАНАЙЯ: Не То Чтобы Я Думала Что Ты Умрёшь
КАНАЙЯ: Просто Казалось Что Ты Так Далеко
КАНАЙЯ: Я В Принципе Не Могла Понять Через Что Ты Проходила Насколько Бы Терпеливой Я Ни Была И Насколько Бы Глубоко Я Не Любила Тебя
КАНАЙЯ: Я Не Могла Отделаться От Ощущения Что С Нами Случится Что-то Ужасное
КАНАЙЯ: Что-то Что Никто Из Нас Не Мог Бы Остановить
КАНАЙЯ: Могущественная Внешняя Сила Которая Заберёт Тебя У Меня
КАНАЙЯ: И Я Не Могла Отделаться От Мысли Что Может Быть
КАНАЙЯ: Может Быть Это Было Бы К Лучшему
РОУЗ: Канайя...
КАНАЙЯ: Теперь Я Вижу Что Это Просто Смехотворно

Канайя снова улыбается. В этот раз беспечно, словно какое-то ужасное тёмное бремя перестало давить на её плечи. После этого она слабо и неуверенно вздыхает. Звук похож на шум воздуха, заполняющего пустую комнату. Роуз не осознавала, что всё это время задерживала дыхание; тень, нависшая над мыслями Канайи, затронула и её тоже. Но теперь, когда она произнесла это вслух, тьма рассеялась, так и не приняв истинную форму.

Роуз использует полу своего больничного халата, чтобы стереть слёзы с лица Канайи.

РОУЗ: Это действительно так. Серьёзно, Канайя, ничего глупее я в своей жизни не слышала.
КАНАЙЯ: Ты Опять Говоришь Со Мной Так Словно Я Куколка
РОУЗ: Извини.
КАНАЙЯ: Нет Не Извиняйся Прошло Уже Очень Много Времени С Тех Пор Как У Тебя Хватало Сил На Такой Снисходительный Тон
КАНАЙЯ: И Как Ты Знаешь Это Одна Из Твоих Особенностей Которую Я Нахожу Очаровательной
РОУЗ: Представляю, какой очаровательной я была, бродя по дому, словно потный, обдолбанный лекарствами призрак.
КАНАЙЯ: Хотя Ты Знаешь Как Я Отношусь К Беспечному Возлиянию Человеческими Опьяняющими Веществами
КАНАЙЯ: Ты Всё Равно Была Очень Очаровательной
КАНАЙЯ: Не Хочу Показаться Банальной Но Нет Такой Вещи От Которой Ты Перестала Бы Быть Красивой В Моих Глазах
РОУЗ: Какое облегчение, учитывая, что мы обе будем молодыми и волшебным образом здоровыми в буквальном смысле вечно.

Канайя влажно и нехарактерно для неё неловко целует тыльную сторону ладони Роуз, прямо туда, где она носит обручальное кольцом.

КАНАЙЯ: Если Ты Согласна Быть Со Мной Вечно
РОУЗ: А с кем ещё?
РОУЗ: Нет никого, кто понимал бы меня так, как понимаешь меня ты, Канайя. Никого, кто смотрел бы на меня так, как смотришь ты. Никого, кто возвращал бы меня с небес на землю безграничной жестокой честностью, как это делаешь ты.
РОУЗ: Я не представляю, чтобы я делала без тебя.
КАНАЙЯ: Думаю Ты Бы И Так Прекрасно Справилась
РОУЗ: Да, но я была бы очень несчастлива.

Они улыбаются, глядя друг на друга в первых лучах рассвета, пробивающегося через занавески.